| |
Тарханы, 16-го января <1836 г.>
Любезный Святослав!
Мне очень жаль, что ты до сих пор ленишься меня уведомить
о том, что ты делаешь, и что делается в Петербурге. Я теперь живу
в Тарханах, в Чембарском уезде (вот тебе адрес на случай, что
ты его не знаешь), у бабушки, слушаю, как под окном воет
мятель (здесь всё время ужасные, снег в сажень глубины, лошади
вязнут и <...> и соседи оставляют друг друга в покое, что,
в скобках, весьма приятно), ем за десятерых, <...> не могу, потому
что девки воняют, пишу четвертый акт новой драмы,
взятой из происшествия, случившегося со мною в Москве. —
О Москва, Москва, столица наших предков, златоглавая царица
России великой, малой, белой, черной, красной, всех цветов,
Москва, <...> преподло со мною поступила. Надо тебе объяснить
сначала, что я влюблен. И что же я этим выиграл? —
Одни <...>. Правда, сердце мое осталось покорно рассудку, но
в другом не менее важном члене тела происходит гибельное восстание.
Теперь ты ясно видишь мое несчастное положение и,
как друг, верно, пожалеешь, а может быть, и позавидуешь, ибо
всё то хорошо, чего у нас нет, от этого, верно, и <...> нам нравится.
Вот самая деревенская филозофия!
Я опасаюсь, что моего «Арбенина» снова не пропустили, и
этой мысли подало повод твое молчание. Но об этом будет!
Также я боюсь, что лошадей моих не продали и что они
тебя затрудняют. Если бы ты об этом раньше написал, то я бы
прислал денег для прокормления их и людей, и потом если они
не продадутся, то я отсюда не возьму столько лошадей, сколько
намереваюсь. Пожалуста, отвечай, как получишь.
Объявляю тебе еще новость: летом бабушка переезжает
жить в Петербург, т. е. в июне месяце. Я ее уговорил потому,
что она совсем истерзалась, а денег же теперь много, но я тебе
объявляю, что мы всё-таки не расстанемся.
Я тебе не описываю своего похождения в Москве в наказание
за твою излишнюю скромность, — и хорошо, что вспомнил
об наказании — сейчас кончу письмо (ты видишь из этого, как
я еще добр и великодушен).
М. Лермонтов.
|
