| |
<Москва, весной 1829 г.>
Милая Тетинька!
Извините меня, что я долго не писал... Но теперь постараюсь почаще уведомлять вас о себе, зная, что это вам будет приятно.
Вакации приближаются и... прости! достопочтенный пансион.
Но не думайте, чтобы я был рад оставить его, потому учение прекратится; нет! дома я заниматься буду еще более, нежели там.
Вы спрашивали о баллах, милая Тетинька, увы! у нас в пятом классе с самого нового года еще не все учителя поставили сии вывески нашей премудрости!1 Помните ли, милая тетинька, вы говорили, что наши актеры (московские) хуже петербургских.
Как жалко, что вы не видали здесь «Игрока», трагедию «Разбойники». Вы бы иначе думали. Многие из петербургских господ соглашаются, что эти пьесы лучше идут, нежели там, и что Мочалов в многих местах превосходит Каратыгина. Бабушка, я и Еким, все, слава богу, здоровы, но M-r G. Gendroz был болен, однако теперь почти совсем поправился.
Постараюсь следовать советам вашим, ибо я уверен, что они служат к моей пользе. Целую ваши ручки. Покорный ваш племянник
М. Лермантов.
Р. S. Прошу вас дядиньке засвидетельствовать мое почтение
и у тетиньки Анны Акимовны целую ручки. Также прошу поцеловать
за меня: Алешу, двух Катюш и Машу.
М. Л.
|
