| |
<Петербург, 27 февраля 1837 г.>
Милый мой друг Раевский.
Меня нынче отпустили домой проститься. Ты не можешь
вообразить моего отчаяния, когда я узнал, что я виной твоего
несчастия, что ты, желая мне же добра, за эту записку пострадаешь.
Дубельт говорит, что Клейнмихель тоже виноват...
Я сначала не говорил про тебя, но потом меня допрашивали от
государя: сказали, что тебе ничего не будет, и что если я запрусь,
то меня в солдаты... Я вспомнил бабушку... и не смог.
Я тебя принес в жертву ей... Что во мне происходило в эту
минуту, не могу сказать — но я уверен, что ты меня понимаешь
и прощаешь и находишь еще достойным своей дружбы... Кто б
мог ожидать!.. Я к тебе заеду непременно. Сожги эту записку.
Твой — M. L.
|
