| Кстати, о детских годах М. Ю. Лермонтова.
Автор вышеназванной статьи1, любопытствуя об этом периоде жизни незабвенного поэта, обращался с расспросами об этом к какому-то старику капитану, в молодости бывшему в доме Е. А. Арсеньевой.
— Знавали Лермонтова? — спрашивал он у капитана.
— Помню-с, — отвечал последний.
— А в доме его бабушки бывали в Тарханах, когда поэт еще был мальчиком?
— Бывал, и даже не однажды-с. Быв еще молодым офицером, лет двадцати пяти, в сообществе своих товарищей время там препровождал...
— Значит, Лермонтова знавали еще с детства?
— Видал-с... но мало внимания обращал. Больше игра в карты нас занимала. Старуха Арсеньева была хлебосольная, добрая. Рота наша стояла недалеко, я и бывал-с. Помню, как и учить его начинали. От азбуки отбивался. Вообще был баловень; здоровьем золотушный, жидкий мальчик; нянькам много от капризов его доставалось... Неженка, известно-с...
Больше этого ничего автор не узнал от капитана. Пополню этот пробел слышанным мною лет тридцать тому назад и в то же время записанным рассказом двоюродного брата Лермонтова М. А. Пожогина-Отрашкевича, который по шестому году был взят в дом Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, где он и провел несколько лет вместе с ее внуком. Не ручаюсь за достоверность рассказанного, но Пожогин-Отрашкевич уверял меня, что он передает только то, что резко запечатлелось у него в памяти и чего почти сорок лет жизни не могли унести из нее; все остальное, что смутно и неясно удержала память, он оставляет в стороне.
По словам его, когда Миша Лермонтов стал подрастать, то Е. А. Арсеньева взяла к себе в дом для совместного с ним воспитания маленького сына одного из своих соседей —Д<авыдова>3, а скоро после того и его, Пожогина. Все три мальчика были одних лет: им было по шестому году. Они вместе росли и вместе начали учиться азбуке. Первым учителем их, а вместе с тем и дядькою, был старик француз Жако4. После он был заменен другим учителем, также французом, вызванным из Петербурга, — Капэ. Лермонтов в эту пору был ребенком слабого здоровья, что, впрочем, не мешало ему быть бойким, резвым и шаловливым. Учился он, вопреки словам чембарского капитана, прилежно, имел особенную способность и охоту к рисованию, но не любил сидеть за уроками музыки. В нем обнаруживался нрав добрый, чувствительный, с товарищами детства был обязателен и услужлив, но вместе с этими качествами в нем особенно выказывалась настойчивость. Капэ имел странность: он любил жаркое из молодых галчат и старался приучить к этому лакомству своих воспитанников. Несмотря на уверения Капэ, что галчата вещь превкусная, Лермонтов, назвав этот новый род дичи падалью, остался непоколебим в своем отказе попробовать жаркое, и никакие силы не могли победить его решения. Другой пример его настойчивости обнаружился в словах, сказанных им товарищу своему Давыдову. Поссорившись с ним как-то в играх, Лермонтов принуждал Давыдова что-то сделать. Давыдов отказывался исполнить его требование и услыхал от Лермонтова слова: хоть умри, но ты должен это сделать...
В свободные от уроков часы дети проводили время в играх, между которыми Лермонтову особенно нравились будто бы те, которые имели военный характер. Так, в саду у них было устроено что-то вроде батареи, на которую они бросались с жаром, воображая, что нападают на неприятеля. Охота с ружьем <?>, верховая езда на маленькой лошадке с черкесским седлом, сделанным вроде кресла, и гимнастика были также любимыми упражнениями Лермонтова. Так проводили они время в Тарханах. В 1824 году Е. А. Арсеньева отправилась лечиться на Кавказ и взяла с собою внука и его двоюродного брата. Лермонтову было десять лет, когда он увидел Кавказ. Проведя лето в Пятигорске, Железноводске и Кисловодске, Арсеньева в октябре возвратилась в Тарханы.
В это время Пожогин-Отрашкевич должен был оставить дом Арсеньевой. В Тарханах ожидал его дядя (Юрий Петрович ?), который и увез его в Москву для определения в тамошний кадетский корпус.
Лермонтов два года еще после того жил в Тарханах, но потом Арсеньева увезла его в Москву. Место Капэ заступил Винсон5. Через несколько времени Лермонтов поступил в Университетский пансион.
|
