|
СЦЕНА XI
Февраля 4. Вечер.
(Комната Владимира. Луна светит в окно. Владимир возле стола, опершись на него рукою. Иван у двери.)
Иван. Здоровы ли вы, сударь? —
Владимир. На что тебе?
Иван. Вы бледны.
Владимир. Я бледен? — когда-нибудь буду еще бледнее.
Иван. Ваш батюшка только погорячился: он скоро вас простит.
Владимир. Поди, добрый человек, это до тебя не касается.
Иван. Мне не велено от вас отходить.
Владимир. Ты лжешь! — здесь нет никого, кто бы занимался мною. — Оставь меня: я здоров.
Иван. Напрасно, сударь, хотите меня уверить в том. Ваш расстроенный вид, бродящие глаза, дрожащий голос показывают совсем противное.
Владимир (вынимает кошелек. Про себя). Я слышал, что деньги делают из людей — все! — (Громко.) Возьми — и ступай отсюда: здесь тридцать червонцев.
Иван. За тридцать серебренников продал Иуда нашего спасителя; а это еще золото. — Нет, барин, я не такой человек; хотя я раб, а не решусь от вас взять денег за такую услугу. —
Владимир (бросает кошелек в окно, которое разбивается. Стекла звенят, и кошелек упадает на улицу). Так пусть кто-нибудь подымет! —
Иван. Что это, сударь, с вами делается! утешьтесь — не все горе....
Владимир. Однако ж....
Иван. Бог пошлет вам счастье, хотя б за то только, что меня облагодетельствовали. Никогда я, видит бог, от вас сердитого слова не слыхал. —
Владимир. Точно?
Иван. Я всегда велю жене и детям за вас богу молиться.
Владимир (рассеянно). Так у тебя есть жена и дети?
Иван. Да еще какие. Будто с неба.... добрая жена.... а малютки! сердце радуется глядя на них.
Владимир. Если я тебе сделал добро, исполни мою единственную просьбу.
Иван. И телом и душой готов, батюшка, на вашу службу....
Владимир (берет его за руку.) У тебя есть дети.... не проклинай их никогда! —
(Отходит в сторону к окну; Иван глядит на него с сожалением.)
А он, он, мой отец меня проклял, и в такой миг, когда я бы мог умереть от слов его! — Но я сделал должное: она меня оправдает перед лицом всевышнего! — Теперь испытаю последнее на земле: женскую любовь! — Боже, как мало ты мне оставил! — последняя нить, привязывающая меня к жизни, оборвется, и я буду с тобой; ты сотворил мое сердце для себя, проклятие человека не имеет влияния на гнев твой. Ты милосерд — иначе я бы не мог родиться! — (Смотрит в окно.) Как эта луна, эти звезды стараются меня уверить, что жизнь ничего не значит! — где мои исполинские замыслы? к чему служила эта жажда к великому? — Все прошло! — Я это вижу. Так точно вечернее облако, покуда солнце не коснулось до небосклона, принимает вид небесного города, блестит золотыми краями и обещает чудеса воображению — но солнце закатилось, дунул ветер — и облако растянулось, померкло, — и наконец упадает росою на землю! -
Странный человек — сцена XII>>
|
